Неточные совпадения
Эй, Порфирий! — закричал он, подошедши к окну, на своего человека, который держал в одной руке ножик, а в другой корку
хлеба с куском балыка, который посчастливилось ему мимоходом отрезать,
вынимая что-то из брички.
Он поднял длинную руку, на конце ее — большой, черный, масляный кулак. Рабочий развязал мешок,
вынул буханку
хлеба, сунул ее под мышку и сказал...
Не переставая говорить, он
вынул из-за пазухи краюху ржаного
хлеба, подул на нее, погладил рукою корку и снова любовно спрятал...
Вы с морозу, вам хочется выпить рюмку вина, бутылка и вино составляют одну ледяную глыбу: поставьте к огню — она лопнет, а в обыкновенной комнатной температуре не растает и в час; захочется напиться чаю — это короче всего, хотя
хлеб тоже обращается в камень, но он отходит скорее всего; но
вынимать одно что-нибудь, то есть чай — сахар, нельзя: на морозе нет средства разбирать, что взять, надо тащить все: и вот опять возни на целый час — собирать все!
С этими словами он преспокойно ушел в кабинет,
вынул из кармана большой кусок ветчины, ломоть черного
хлеба, — в сумме это составляло фунта четыре, уселся, съел все, стараясь хорошо пережевывать, выпил полграфина воды, потом подошел к полкам с книгами и начал пересматривать, что выбрать для чтения: «известно…», «несамобытно…», «несамобытно…», «несамобытно…», «несамобытно…» это «несамобытно» относилось к таким книгам, как Маколей, Гизо, Тьер, Ранке, Гервинус.
Он мало спал ночью, и в глазах у него мутится; чтобы развлечь себя, он
вынимает из сумки кусок
хлеба и ест, потом опять закуривает трубку и опять ест.
Итак, надобно внутренность птицы осторожно
вынуть, все нечистое из кишок отделить, остальное промыть легонько в холодной воде, положить опять в птицу, зашить отверстие и готовить кушанья какие угодно; даже, смотря по вкусу, изрубить внутренность птицы и смешать с поджаренным мелко истертым
хлебом, с зеленью или какими-нибудь пряностями.
Он
вынул из холщового мешка
хлеб, десяток красных помидоров, кусок бессарабского сыра «брынзы» и бутылку с прованским маслом. Соль была у него завязана в узелок тряпочки сомнительной чистоты. Перед едой старик долго крестился и что-то шептал. Потом он разломил краюху
хлеба на три неровные части: одну, самую большую, он протянул Сергею (малый растет — ему надо есть), другую, поменьше, оставил для пуделя, самую маленькую взял себе.
На завалинке, у самого почтового двора, расположился небольшого роста старичок в военном сюртуке, запыленном и вытертом до крайности. Он снял с плеча мешок,
вынул оттуда ломоть черного, зачерствевшего
хлеба, достал бумажку, в которую обыкновенно завертывается странниками соль, посолил
хлеб и принялся за обед.
Он отворил, или, правильнее, вскрыл шкаф,
вынул одну дверцу совсем и приставил ее к стенке, потому что шкаф с давних пор не имел ни петель, ни замка, — достал оттуда старые сапоги, полголовы сахару, бутылку с нюхательным табаком, графин с водкой и корку черного
хлеба, потом изломанную кофейную мельницу, далее бритвенницу с куском мыла и с щеточкой в помадной банке, старые подтяжки, оселок для перочинного ножа и еще несколько подобной дряни.
Кирша остановился, ожидая, что кто-нибудь выйдет из избы, но никто не появлялся; он,
вынув из своей дорожной сумы кусок
хлеба, бросил его собаке, и умилостивленный цербер, ворча, спрятался в свою конуру.
— Я не ошибаюсь, — сказал он наконец, — это отчина боярина Шалонского… Слава богу, она останется у меня в стороне… — Сказав эти слова, прохожий сел под кустом и,
вынув из котомки ломоть черного
хлеба, принялся завтракать.
Вынимал из-за пазухи ломоть
хлеба, крестясь, разламывал его, и они ели, а поев, отдыхали с полчаса, лёжа на краю оврага.
Этим служебная деятельность этого благородного и энергичного человека кончилась, и он, не корча из себя униженного и оскорбленного, сидел у себя в деревне, занимаясь действительно разведением разноцветных тюльпанов, и с самым веселым смехом рассказывал гостям, как находчивый губернатор не только вырвал у него тайну из души, но даже
вынул блюдо с
хлебом из рук. И если кто-нибудь говорил...
И тут Прокоп не сказал слова. Он даже не стал расспрашивать, кому намерены верхотурцы воздвигнуть монумент, ему ли, Прокопу, Губошлепову ли, Проходимцеву ли или, наконец, тому"неизвестному богу", которому некогда воздвигали алтари древние нежинские греки. Он
вынул из кармана двадцатипятирублевый билет и так просто вручил его голове, что присутствующие были растроганы до слез и тут же взяли с Прокопа слово, что он не уедет в Верхоянск, не отведав у головы хлеба-соли.
Широкоплечий вахмистр принял лошадь Зарецкого, который, пройдя шагов сто вперед, подошел к батарее. Канонеры, раздувая свои фитили, стояли в готовности подле пушек, а командующий орудиями артиллерийской поручик и человека три пехотных офицеров толпились вокруг зарядного ящика, из которого высокий фейерверкер
вынимал манерку с водкою, сыр и несколько
хлебов.
Она
вынула из печи
хлеба, поставила перед ним горшок снятого молока, и он с жадностью кинулся на предлагаемую пищу… в эту минуту он забыл всё: долг, любовь, отца, Ольгу, всё, что не касалось до этого благодатного молока и
хлеба.
Вынув из печи весовой белый
хлеб, я кладу на длинную доску десять-двенадцать караваев и поспешно несу их в лавочку Деренкова, а возвратясь назад, набиваю двухпудовую корзину булками и сдобным и бегу в духовную академию, чтоб поспеть к утреннему чаю студентов.
И всё время вертимся мы в работе: я мешу, он
хлебы раскатывает, в печь сажает; испекутся —
вынимать их начнёт, а я на полки кладу, руки себе обжигая.
Был праздник: до света надо было
хлебы вынуть, квас сделать, лепешки испечь, корову подоить, платья и рубахи выгладить, детей перемыть, воды принесть и соседке не дать всю печку занять.
Аким
вынул из холщовой торбы полштоф водки, несколько каленых темных яиц, половину большого
хлеба и положил все это на траву, подле Бузыги. Козел жадно следил за каждым движением и своим единственным пальцем нервно теребил седой подстриженный ус.
Приподнявшись немного на кровати, он увидел, что супруга его, довольно почтенная дама, очень любившая пить кофий,
вынимала из печи только что испеченные
хлебы.
Я дал серебряную монету и
вынул кусок
хлеба из переметной сумы. Оба схватились за
хлеб, и в голосах их послышалась радостная благодарность. Отъехав на некоторое расстояние, я заметил, что Микеша остановился и дружелюбно, как с знакомыми, беседует с варнаками. Впрочем, через несколько минут он опять присоединился ко мне.
Сели наши казаки,
вынули из сумок
хлеб, соль, цибулю… стали вечерять, послали за горилкой, — тут корчма близко оказалась.
Работник (один, снимает шапку, рога выставляются). Теперь не скоро выйдет. Немножко рога расправить. (Рога расправляются.) Да разуться, а то при нем нельзя. (
Вынимает ноги из сапог, видны копыта. Садится на порог.) Вот уж третий год идет. Приходит дело к расчету.
Хлеба девать некуда. Только и осталось, что последнюю штуку научить. А тогда приходи сам старшой смотреть. Будет что показать. Заплатит он мне за краюшку.
Патап Максимыч вытащил из саней большую кожаную кису,
вынул из нее
хлеба, пирогов, квашеной капусты и медный кувшин с квасом.
Собрался народ, принесли три ковриги
хлеба. Родня стала расставлять столы и покрывать скатертями. Потом принесли скамейки и ушат с водой. И все сели по местам. Когда приехал священник, кум с кумой стали впереди, а позади стала тетка Акулина с мальчиком. Стали молиться. Потом
вынули мальчика, и священник взял его и опустил в воду. Я испугался и закричал: «Дай мальчика сюда!» Но бабушка рассердилась на меня и сказала: «Молчи, а то побью».
Данило
вынимает из мешка кусок измокшего, превратившегося в кашицу
хлеба, и путники начинают есть.
— Нового, нового, мать моя? Дай, Господи, мне память! — сказала голодная старуха,
вынув с трудом из стены заржавленный нож и подав его маркитантше, чтобы она отрезала ей
хлеба. — Да, у скотника в Пебо отелилась корова бычком о двух головах.
Вынули краюху
хлеба и чашки.
— Я, бабка Ганне! — отвечала Ильза, поцеловав старушку в лоб, села возле нее на кровать, развязала котомку, бывшую у ней за плечами, и
вынула кадушечку с маслом, мягкий ржаной
хлеб и бутылку с водкой. — Вот тебе и гостинец, отвесть душку.
— О, да вы, птенцы, не плачьте; я вот вам гостинца
выну. — С этим словом Пизонский опустил в карман руку и, достав оттуда немного смятую печеную луковицу, обдул прилипшие к ней крошки
хлеба, разломил ее ногтями пополам и подал сироткам.